Словосочетание «атеизм на Ближнем Востоке» для большинства из нас звучит как печальный оксюморон, особенно на фоне регулярных репортажей о весёлых шалостях ИГИЛ (включая совсем уж несерьёзные – вроде малыша, отрезающего голову плюшевому мишке).
Тем не менее, в рядах последователей ислама «безбожие», которое, по убеждению высокопоставленных мракобесов, тянет мусульманские страны в тартарары, никак не удаётся искоренить.
По данным Международного гуманистического и этического союза (МГЭС, или IHEU), в шестнадцати из двадцати двух стран, входящих в Лигу арабских государств, грубейшим образом нарушаются права атеистов и равнодушных к религии людей. В оставшихся шести, к которым относятся Ливан, Оман, Джибути, Палестина, Алжир и Тунис, они нарушаются просто грубо.
Запрещение «богохульства», или «отступничества», было унаследовано многими современными исламскими государствами от их предшественников в различных формах и с различной степенью жестокости наказания. В худшем случае, атеисты рискуют быть осужденными на тюремный срок или даже приговоренными к смертной казни.
В докладе МГЭС за 2014 год было сказано: «В этом году в дополнение к законам, нацеленным против «отступничества» и «богохульства», мы наблюдали заметный подъем в количестве специфических законов, нацеленных против атеизма и гуманизма, как таковых».
В июне египетские власти предложили закон, подразумевающий организацию травли в отношении молодых атеистов. Нуамат Сати, министр по делам молодёжи, анонсировал информационную кампанию, предупреждающую об опасностях атеизма и объясняющую, почему он является угрозой для общества. Молодым атеистам, в частности, громко заявляющим о своих взглядах в Интернете, будет предоставлен шанс пересмотреть свою позицию и вернуться в лоно религии. К сожалению, это не осталось простым пустословием: совет министров инициировал рассмотрение связи атеизма с радикализмом, а полиция произвела задержание атеистов, озвучивавших свои взгляды на публику в веб-пространстве или в традиционных медиа.
"Быть атеистом в Ираке – всё равно что быть единственным трезвым в автомобиле с кучей пьяных людей, но за руль тебя не пускают"
В текущих непростых политических условиях козлом отпущения, на которого возлагаются грехи за внутренние проблемы, становятся неверующие и атеисты. Истерия вокруг публичных заявлений о своём атеизме сравнима с эффектом от каминг-аута ЛГБТ в России. На бытовом уровне атеизм нередко становится причиной семейных драм: в Ираке пятнадцатилетний подросток Ахмед Шерван заявил отцу о том, что он атеист, во время семейной ссоры. Отец доложил об этом в полицию, которая немедленно задержала сына и подвергла пыткам.
В появившемся в рунете буквально на днях ролике от иракского атеиста Фейсала Саида аль Мутара можно услышать следующее сравнение: «Быть атеистом в Ираке – всё равно что быть единственным трезвым в автомобиле с кучей пьяных людей, но за руль тебя не пускают».
Процесс усиления роли ислама в жизни общества можно проследить как по нотам. Сначала ислам завоевывает лидирующие позиции в культурной сфере, выстраивая благотворительную инфраструктуру и вербуя надёжных сторонников из числа облагодетельствованных. Затем ислам начинает предъявлять политические притязания и получает материальную поддержку от консервативных режимов. История Египта, за полвека проскакавшего путь от арабского социализма Насера к президентству Мухаммеда Мурси, представителя исламистских сил, пусть и свергнутому вскоре с помощью ас-Сиси, иллюстрирует процесс исламизации политики, затронувший все арабские страны. С крушением системы двуполярного мира, атеизм на Ближнем Востоке лишился важного источника опоры в лице СССР, поддерживавшего близкие к социализму, а значит, преимущественно светские режимы. Финансирование «реакционных», консервативных сил оставалось уделом США. Поэтому закономерно, что после самоустранения одного из центров притяжения, волна исламизма со всей силой обрушилась даже на те страны, где раньше находилась за пределами политического поля, создав реальную угрозу даже для своего бывшего патрона.
С утверждением мультикультурного мира противостояние капитализма и социализма потеряло роль оси для самоидентификации ближневосточных государств. На смену ему пришла индигенизация (по Хантингтону), противопоставление Запада не-Западу, и исламское Возрождение явилось лишь специфической формой, выработанной мусульманской цивилизацией для борьбы с теряющей роль мирового гегемона западной культурой. Реальная экономическая борьба двух формаций, двух укладов экономики была подменена грызней пёстрых политических учений, одинаково в которых лишь одно – опора на более или менее развитый капитализм в экономике.
Люди, осмеливающиеся открыто заявить о своём атеизме, часто не могут защититься от нападок ревнителей ислама, между прочим, не только словесных. В ответ на угрозу жестокого избиения или даже убийства им ничего предъявить: чаще всего обратиться за помощью в полицию означает признаться в своем неверии, что в большинстве стран Ближнего Востока ставит атеистов под угрозу вполне реального тюремного срока. Показателен случай Карима Фахрави из Бахрейна. В 2011 году Карим Фахрави, журналист и оппозиционер либерального толка, атеист, заявил, что полиция угрожала разрушить его дом, после чего немедленно был арестован. После недели содержания в отделении, Фахрави скоропостижно скончался от «почечной недостаточности». Однако следы на теле указывали на пытки, которым он подвергся в полиции. Известна также практика, когда охранники объявляют другим заключенным приговор «богохульника», что ставит его за рамки тюремной иерархии, нередко приводя к жестоким увечьям или даже смерти.
"Почему же теперь я заслуживаю геенны огненной вместе с педофилами, насильниками и убийцами?"
На форуме одного из англоязычных сайтов, посвященного рационализму, новичок под ником ozy123 так описал эти страхи и свой переход на позицию атеизма:
«Я бывший мусульманин, который оставил религию, когда осознал, что у меня нет ни одной веской причины, чтобы верить во всё это. Я полагаю, что есть множество людей вроде меня: сомневающихся или неверующих, отрицающих то, что им прививали с детства, несмотря на трудность этого процесса – преодолевающих стыд и страх, которые мы были приучены чувствовать. И многие из нас уже задаются вопросом: «Как я могу убедиться, что всё это – правда? Возможен ли мой уход от религии? Должен ли я быть честен с друзьями и семьёй, выражая свои мысли и чувства по этому поводу?»
Недавно я разговаривал с золовкой, которая на протяжении всего диалога намекала, что сомневается в существовании Бога. Но она была напугана. Она боялась двух вещей: первой был имеющий под собой рациональную основу страх перед реакцией её семьи, друзей и вообще всего круга общения – перед их болью и разочарованием вкупе с ненавистью, которую она рискует навлечь на себя. Люди пьющие, занимающиеся сексом до брака, употребляющие наркотики, встраиваются в мусульманское общество с огромными трудностями, но всё же самое худшее, что может заявить о себе человек – это «Я едва ли верю в Бога и считаю, что нет убедительных доводов для веры в Бога, Коран и ислам». Действительно, наказание за выход из веры во многих мусульманских странах – смерть. Единственное, чего я желаю с некоторых пор – это правда и возможность быть честным с самим собой. Я считаю себя хорошим человеком, но постоянно слышу, что я не могу таковым являться без веры в Бога. Почему нет? Что поменялось в моём характере, когда я сказал, что больше не верю в Бога? Я до сих пор не ем свинину, не пью – нет привычки. Я до сих пор стараюсь быть хорошим сыном, хорошим братом, хорошим другом, посвящать часть своего свободного времени волонтёрской работе. Почему же теперь я заслуживаю геенны огненной вместе с педофилами, насильниками и убийцами?
Другой вещью, пугавшей мою золовку, был иррациональный страх перед последствиями неверия. С детства нам говорили про адское пламя, в красках расписывая страдания, которые предстоит перенести грешникам. Однако когда я задумался об этом, то понял, что это бессмысленно. Это бессмысленно, потому что базируется на банальном подходе «не плюй в колодец – авось, пригодится воды напиться», но откуда мы знаем о существовании такого колодца? Которая из религий истинна, и вообще есть ли такая вещь, как истинная религия? Разве правоверный христианин/иудей/индус не верит в то, что его религия – единственная истинно правильная, а остальные – фальшивки? Исследуя природу этого страха и узнавая в нём страх за собственную безопасность, я понял, что он предельно «земной» по своей природе – это страх физической боли. Насколько это веский довод для веры, когда, следуя логическим путем, я не могу найти ни одного другого аргумента?»
Вряд ли он одинок в своих мыслях. Недавнее исследование распространенности атеизма в мире, проведенное Институтом Гэллапа, вскрыло неожиданные факты: в Саудовской Аравии, искони считающейся самой теократической страной Ближнего Востока, около 5% процентов населения, согласно социологическому исследованию – убежденные атеисты. Кому-то эта цифра может показаться маленькой, но, на минуточку, процент атеистов в мировой цитадели демократии США примерно таков же! Более того, если эти цифры верны, то каждый двадцатый гражданин Саудовской Аравии – террорист, согласно новому саудовскому закону, уравнивающему атеизм с терроризмом. Первая статья нового "антитеррористического" закона запретила призыв к атеистической мысли в любой форме или постановку под вопрос основ ислама.
Продолжая цитировать ozy123: ,,Многие мусульмане наловчились в замалчивании инакомыслия. Я полагаю, что нам следует громче заявлять о себе. Я не желаю, чтобы все мусульмане стали атеистами. Я уважаю свободу совести и понимаю, что религия тесно связана с культурой и общественными институтами. И когда я вижу бывших христиан, теперь атеистов, отмечающих Рождество, я думаю: «Почему бы и нет?». Моя позиция ёмко описывается цитатой Генриха Гейне: «В темные времена народами лучше всего руководили с помощью религии, — ведь в полной темноте слепой является лучшим проводником: он различает дорогу и тропы лучше зрячего. Однако поистине глупо, когда уже наступил день, все еще пользоваться в качестве проводников старыми слепцами»’’
Общими чертами политических режимов, старающихся на максимум использовать в своих интересах «реванш бога», являются следующие мероприятия:
-
внедрение в школьную программу религиозного воспитания
-
законы, предусматривающие уголовную ответственность за отступничество или богохульство
-
запрет на браки между представителями разных конфессий
-
запрет секуляристских некоммерческих организаций, ассоциирующихся с влиянием извне
-
запрет абортов и введение ответственности за супружескую измену
Мишенью для критики становится также бездуховная западная продукция. Так, в Марокко преследованию подверглись молодые металлисты, у которых дома были найдены бутафорские черепа, скелеты и «демонические CD» с музыкой.
При подъеме консерватизма порой даже безобидные на первый взгляд вещи могут стать причиной вполне реальных сроков. В 2009-м году в Марокко Альтернативное движение за индивидуальные свободы (M.A.L.I) устроила акцию «Пикник во время Рамадана», которая была немедленно пресечена полицией. Согласно ироническому замечанию одного из участников акции: «Там было более сотни полицейских против десятка бутербродов».
Можно ли сказать, что проблема нетерпимости по отношению к атеизму – это проблема ислама? В своих обращениях к согражданам атеисты часто вспоминают Золотой век ислама и ключевые фигуры учёных и поэтов, отрицавших некоторые из столпов мусульманского вероучения: Абуль-Ала аль-Маарри, Абу Бакр ар-Рази и всем известный Омар Хайям – лишь одни из немногих примеров великих людей, которые в наше время рисковали бы головой за свои высказывания об исламе. Скорее, проблема нетерпимости присуща шаткому правлению, строящему свой порядок на подавлении других альтернатив.
Симптоматично то, что атеистами себя всё чаще объявляет молодое поколение, смыкаясь в этом с поколением стариков. Демографический ресурс исламского Возрождения в большинстве стран арабского мира приближается к точке невозврата. Можно прогнозировать что в тридцатых годах текущего века произойдёт очередная смена поколений, и у кормила власти встанут люди с более светскими взглядами. Конечно, ислам не уйдёт из жизни общества, но станет более мягким по отношению к иным точкам зрения. Мой ровесник из Ирана как-то сказал мне: «Мы не должны унижать других, людям нужна свобода слова». И я надеюсь, что такая точка зрения со временем приведёт к существенному улучшению положения атеизма как равноправного участника общественной дискуссии на Ближнем Востоке.
Артем Шестопалов
