Когда я встречал июльский рассвет в небе над Пекином спустя шесть часов после вылета из Шереметьево, у меня было особенное настроение. Ни я, ни кто-либо из членов моей семьи еще не углублялся так далеко на Восток. Направление неизведанное и непонятное, но всё же особенное для вечно ищущей приключений русской души.
Во времена Марко Поло считалось, что на Востоке живут полулюди-полусобаки с хвостами и мордами вместо лиц. За восемьсот с лишним лет мнение, к счастью, поменялось. Теперь мы все примерно представляем, кто такие, например, китайцы. Однако и в XXI веке есть место удивлению: пожилые представители Поднебесной, вылетавшие вместе с нами из Москвы, большей частью были похожи на жителей какого-нибудь захолустного уездного города N. Одежда, манеры: толкаются, косят взглядом, бегают по самолету с термосами в поисках кипяточка, чтобы заварить свой мешочек пуэра. Стоит понимать, что наследники идей Конфуция весьма своеобразны. Но, хоть я об этом и знал, они произвели на меня негативное впечатление.
Прибыв в Пекинский аэропорт, где на взлетных полосах движение как в Москве на Ленинградке, и сделав пересадку, наша команда попала (после почти двадцати часов в пути) в Пхеньян. На подлете к нему оживали сны: горы, рисовые поля, легкая дымка на горизонте… Мысли в голове лишь о том, что скоро мы познакомимся с тем, с чем абсолютному большинству жителей Земли в ближайшем будущем познакомиться не представится возможности.
***
Когда мы приземлились, я выглянул из иллюминатора, и мне на секунду показалось, что мы в Подмосковье — там похожие луга, только без гор. Под открытым небом стояли шесть стареньких самолетов "Air Koryo", над которыми пыхтели представители местного рабочего класса. На главном здании аэропорта висели портреты вождя-деда и вождя-отца.
Нас встретили два сотрудника российского посольства, которые предоставили нам квартиру (горячая вода, интернет, 4 комнаты), где мы могли находиться ежедневно до 23:00 (учитывая, что метро в Пхеньяне закрывается в 21:30, пребывание на формальной территории России получалось еще более урезанным). Тем не менее, нам позволили ночевать в посольстве по выходным, что было весьма удобно.
После встречи в аэропорту нас отвезли в общежитие университета им. Ким Ир Сена, которое на протяжении месяца было основным местом нашего пребывания. Дипломаты предупредили: “После заселения ваши вещи обыщут, но вы не волнуйтесь, это нормально”. В каждой комнате висели портреты вождей. Старшекурсники еще в Москве рассказывали, что за ними жучки, но проверить это не представлялось возможным. После заселения пришло осознание — вокруг одни китайцы. И что хуже: полное отсутствие европейцев или огромное количество представителей Поднебесной — вопрос риторический. Как мы позже выяснили, китайцы стажировались там по семь месяцев, при этом из развлечений у них были стол с маджонгом, пинг-понг и телевизор с двумя каналами. Вместе с нами в общежитии жили и северокорейские студенты. Их задачей было помогать нам в случае возникновения проблем, коих было предостаточно.
Когда мы впервые вышли на улицу, у нас пробежал холодок по спине. Это непередаваемое ощущение: идешь по городу, а на тебя смотрит каждый. Дети смеются, взрослые щурятся, разглядывая наш неряшливый, по их мнению, вид. Мы платили им ироничными улыбками. Сами посудите: как можно без иронии смотреть на одинаковых людей, в одинаковой одежде, с одинаковым выражением лиц? Абсолютно все носят на груди значки. С ними в КНДР очень строго. По слухам, все они номерные; утеря или передача кому-либо карается. В последний день, уже будучи в аэропорту, я заметил интересную деталь: богато одетые северокорейцы, явно высокопоставленные (хотя бы потому, что у них есть “выход” из страны), предпочитают вешать совсем незаметные значки, диаметром не более сантиметра. Уж не стыдятся ли они?
***
Главной целью месячной стажировки было познание неизвестного в корейском языке. Этим мы занимались с 8 до 11:10 утра пять дней в неделю. Мы просыпались в 6:30 утра (1:30 ночи по Москве) и шли на завтрак, который состоял из стакана молока, рисовой каши, яйца и булки. Настоящим праздником был вторник, когда давали молочные гренки.
Университет находился на холме, куда надо было подниматься пешком. У нас было два преподавателя по фамилиям Ким и Пак. С последним у нашего коллектива сложились высоко доверительные отношения после обсуждения и сравнения российской алкогольной продукции с северокорейской. К слову, в Пхеньяне я пил лучшее в своей жизни пиво “Тэдонган”, названное в честь реки, на которой стоит город. Это пиво — то немногое, по чему я до сих пор скучаю.
Во время учебы постоянно возникали любопытные моменты. Например, однажды на паре мы разбирали прилагательные, и товарищ Пак попросил меня описать Россию и русских. Ну, я, недолго думая, говорю: “Русские — это добрые и гостеприимные люди”. Потом спрашиваю: “А Корея какая?”, — на что получаю ответ: “А Корея — это страна с самыми великими вождями”. Товарищ Ким как-то раз допустила оплошность: мы обсуждали Великого Вождя и год его рождения. Учитель на доске написала 1942 год, чем поразила всех. Уж не знаю, с чем связана ошибка, но до конца занятия она ее так и не исправила. Однажды нам решили сделать комплименты по-корейски. Получилось примерно так: “Товарищ Костя, у вас лицо белое как у женщины”, “Товарищ Маша, вы высокая как мужчина”, “Товарищ Вадим, вы очкарик”.
***
Веселья в городе было немного: ни тебе баров, ни кинотеатров, ни уж тем более клубов в традиционном российском понимании. Ходят слухи о чудо-острове в центре Пхеньяна, где предаются утехам высшие чины Северной Кореи. Сам подобного не видел, но дипломаты информацию подтверждали. В общем, мы боролись со скукой как могли: в один день сходили в музей искусства, в другой — в аквапарк и даже забрались на башню идей чучхе. На День Победы (в Корейской войне) нас повезли в мавзолей Ким Ир Сена и Ким Чен Ира. У саркофага последнего группа северокорейских женщин начала плакать так, будто каждой из них оторвали часть тела. При этом на выходе из зала на их лицах было спокойствие. Я долго пытался выяснить, искренне это или нет, на что получил лишь: “Они знают, что от них ждут, что они должны зарыдать”.
В стране действуют правила дресс-кода: мужчинам запрещено носить джинсы и шорты, для женщин это также под запретом, разрешена только юбка “20 сантиметров ниже колена”. В прошлом году слабой половине северокорейского общества разрешили надевать туфли на каблуках, вследствие чего магазины и улицы наводнила дешевая и непрочная китайская обувь. Для школьников и студентов обязательным является ношение формы. Так, студент-мужчина летом должен носить костюмные брюки, рубашку и красный галстук [на улице жара +36˚], студент-женщина надевает классическую блузку и юбку.
В Пхеньяне есть ряд ресторанов с европейской едой. Рестораны эти весьма специфические, как и всё в КНДР: блюда острые, а на плазмах (!) в залах крутят русские концерты с Дня Победы. В городе свободно ходят четыре валюты: местные воны (“чосон тон”), евро, юани и доллары. Даже в самом захолустном пивном ларьке будет лежать калькулятор, на котором корейская бабуля переведет ваши деньги в удобную ей валюту. Был случай, когда сдачу с сорока долларов дали пятью евро, двадцатью юанями и подушечкой жвачки.
***
“Прощай, хорошая жизнь”, — подметил однажды один из моих товарищей, выходя из посольства. Он был чертовски прав, потому что весь месяц в Пхеньяне мы бегали из одной точки в другую из-за нехватки времени, сложностей с транспортом (пользоваться наземным транспортом, кроме такси, запрещено, в метро на каждой станции проверяют) и адской жарой. Такси появилось в Пхеньяне сравнительно недавно. Будучи иностранцем, вы никогда не поймаете машину на улице, по крайней мере, нам не удавалось. Единственное место, где можно было найти водителя, была площадь у станции метро российского посольства (승리). Там, раза с третьего, нам разрешали поехать. Тем не менее, надо ловить машину до 18:00, после все такси уезжают.
Особо хотелось бы отметить футбол по субботам в российском посольстве: на него съезжались представители всех дипмиссий в Пхеньяне: от Нигерии до Индии. Международные матчи проходили под гул проезжающих у посольства “машин пропаганды”, которые разносили на весь район звуки патриотических песен и последние выпуски новостей.
Когда я вернулся в Москву, мои друзья спрашивали: “Ну как тебе Корея?”. Я не знал, каким образом мне уместить месяц жизни в одну фразу. Отвечал так: “80% того, что говорят о Северной Корее — выдумки. Но я всё равно не понимаю, как их режим и сама их жизнь еще держатся и не разваливаются как карточный домик”. Путешествие в КНДР — это незабываемый опыт, который поменял многое в моем сознании и дал новую почву для продолжения изучения Великого Востока.
Хочется от лица коллектива поблагодарить сотрудников посольства Российской Федерации в Народно-Демократической Республике Корея Железникова Дмитрия Ивановича, Кощеева Олега Анатольевича с супругой, Третьякова Дмитрия Николаевича и Царёву Светлану Викторовну за оказанную помощь и понимание.
Константин Синев
