Здравствуйте. Меня зовут старейшина Джонсон. Мне девятнадцать лет. Я приехал в Сеул тринадцать месяцев назад в качестве мормона-миссионера.
Я в Корее, потому что у меня есть то, чем я хочу поделиться. Я знаю, что значит жить по канонам Мормонской Церкви, и это настолько прекрасный опыт, что я непременно хочу рассказать об этом людям. Это похоже на ситуацию, когда, поужинав в хорошем ресторане, ты первым делом рассказываешь об этом своим друзьям и родственникам.
Каждый день мы с моим товарищем, старейшиной Сандерсом, выходим на улицу и проходим по 16-18 км, рассказывая о нашей церкви каждому, кого встретим.
Хотя ноги часто болят, а на улице то жарко, то холодно, наше расписание не меняется. Летом, когда хочется носить минимум одежды, мы все равно должны надевать брюки, носки и кожаную обувь. В жару это, пожалуй, те вещи, которые ты меньше всего хочешь видеть на себе. А зимой, когда тело пронизывает холод, перед тем как выйти на улицу, мы надеваем лишь перчатки и свитер.
Муж моей двоюродной сестры служил здесь миссионером в 2002 году. Перед своим отъездом в Корею я говорил с ним о еде и о языке и получил некоторое представление о них. Однако помню, как в первый раз пошел в корейский ресторан и удивился тому, насколько мне понравилась еда. Это было лучшее, что я когда-либо ел.
У меня было сложившееся впечатление о Корее, но, когда я сюда попал, всё оказалось абсолютно другим.
Сеул очень компактный город. Помню, как первый раз спустился в метро в час пик. Один пожилой сотрудник толкал людей в вагон. Меня буквально давили со всех сторон. Я видел такое на YouTube, но ощутить это на себе — совсем другое дело.
Я живу в районе Чанчхундон со старейшиной Сандерсом, потому что мормонскую миссию всегда составляют два человека. Мы приписаны к приходу Синдан, который территориально включает в себя район, где мы живем. У нас нет телевизора, мобильных телефонов и постоянного доступа в интернет. Но у нашей миссии есть президент, который следит за нами, так как все мы 18-, 19- и 20-летние дети.
Когда я только приехал, я прослужил девять месяцев в Чануидоне. Это было сложно, потому что район очень бедный, самый бедный из всех мест, которые я видел в Сеуле. Люди там всё время заняты выживанием. У них нет времени говорить о религии или о других вещах.
Моим первым товарищем был кореец, который не очень хорошо говорил по-английски, поэтому мы говорили друг с другом на корейском 70% времени. Это было после девяти недель изучения языка в Юте. По приезде сюда я первым делом пошел в книжный магазин и купил учебник корейского. Каждое утро Сандерс и я тратим один час на заучивание новых слов и грамматики. Технически я учитель Сандерса, потому что являюсь его наставником и старшим товарищем. Но учителем я бы себя не назвал, так как не могу ответить на все его вопросы. У меня нет всех ответов.
Мы учим корейский, потому что мы не хотим приезжать в чужую страну и говорить с людьми на своем языке. Мы уважаем корейскую культуру и прилагаем все усилия, чтобы люди слушали проповеди Христа на родном языке.
Синдан — приход мечты. Мне он очень нравится. Он действительно большой, так как включает не только район Синдандон, но также Чанчхундон, Тондэмун, Итэвон и даже Кванхвамун. Нам удается посещать много интересных мест и встречать разных людей. По сравнению с пригородом Чануидон, Синдан — совсем другое дело.
Мы встаем каждый день в 6:30 утра, изучаем Образцовые труды и язык несколько часов. Затем у нас обед. По понедельникам с 12 до 18 часов мы занимаемся стиркой и закупкой еды на неделю. Недавно мне пришлось купить себе новую обувь, потому что здесь она снашивается очень быстро. Но после шести вечера мы снова выходим на улицу и работаем до 21:00. Со вторника по воскресенье мы ходим по улицам весь день с утра до вечера. Мы работаем 24/7. Даже по воскресеньям после молитвы мы работает по три часа — с десяти утра до часу дня.
На самом деле физическая составляющая миссионерской работы не представляет для меня каких-то особых сложностей. Я занимался футболом, борьбой и баскетболом. Поэтому проходить в день по 18 км для меня не особо сложно. Что действительно сложно, так это психологическая составляющая.
Это вам не детская площадка или Диснейлэнд. Где-то спустя три месяца после того как я приехал сюда, мы шли по улице с товарищем, и к нам подошел человек, которого нам удалось заинтересовать. “Это прекрасно. Такое нечасто случается ,” — подумал я. C нами обычно никто не заговаривает первым. Только мы начали рассказывать ему о Книге Мормона, как вдруг увидели другого человека позади, который оказался проповедником Корейской церкви.
Он повернулся к человеку, с которым мы разговаривали, и сказал: “Что ты знаешь об этим парнях? Ты знаешь, что это за книга? Ты уверен, что хочешь узнать об этом?”. Я не могу сказать, что он вел себя агрессивно по отношению к нам, но он говорил очень громким голосом, почти кричал о том, что наша книга не Библия и не содержит слов Бога.
Совсем недавно возле нашего прихода мы с Сандерсом разговаривали с человеком на велосипеде. На ступенях станции метро напротив стояла женщина и кричала на нас. Она говорила, что мы “идан” — культ. “Нам здесь не нужна ваша религия культа. Возвращайтесь в Америку!” — сказала она по-корейски. Когда мы закончили говорить с человеком на велосипеде и поравнялись с ней, она сказала по-английски: “I know about you!”.
Мы просто пожелали ей хорошего дня.
Такие случаи редки, но заставляют нервничать. Мы встречаем сотни людей каждый день, и каждую неделю или две кто-то ведет себя грубо. Вообще, корейцы вежливый народ, и многие говорят “здравствуйте”, когда мы представляемся миссионерами. Однажды меня обнял пьяный мужчина, просто так.
Мы часто слышим слова “идан”(культ), “саиби” (псевдо) и “тхыллида”(ошибочный) от людей на улицах. Некоторые верят в мифы о нашей религии. Именно поэтому мы изучаем тексты и само учение, чтобы ответить на любой вопрос. Наша работа — рассказывать людям о нашей церкви, отвечать на возражения и опровергать слухи, раскладывая всё по полочкам.
Но мы также стараемся уважать миссионеров других церквей. Они делают то же, что и мы: стараются делиться своей верой с людьми. Чему меня научила эта работа, так это тому, что навязывание силой своей веры не является способом, которым должен руководствоваться миссионер в своей работе.
Не все понимают, что эта работа подразумевает жертвы. Перед тем как решиться стать миссионером, я мог бесплатно пойти учиться в колледж. Я хотел быть ортопедом.
Мы не получаем вознаграждения за нашу работу. Сам миссионер или его семья перечисляют каждый месяц 400$ церкви, которые покрывают медицинскую страховку и все расходы.
За всё время в Корее я привел одного человека в нашу религию. Я крестил его. Это был китаец из Чануидона, которого мы встретили на улице. “Я не знаю кто такой Бог, и я не знаю кто такой Иисус. Я ничего не знаю”, сказал он. После этого мы встречались с ним один или два раза в неделю, научили молиться. Потом он стал приходить к нам в церковь, и мы рассказали ему о постулатах и правилах, которые соблюдаем.
И я увидел в нем перемену. Первый раз мы встретились в феврале, а крестился он в июле. Год миссионерства, год лишений и стрессов был сразу забыт, как только я увидел счастье в глазах этого человека во время крещения.
Быть миссионером сложно. Люди не всегда слушают. Я скучаю по своим друзьям и родным. Но я не буду жалеть о тех двух годах, которые я собираюсь посвятить этому делу. Сейчас я счастливее, чем когда-либо. Это лучшее время всей моей жизни.
Перевел Константин Синев
