Огромной популярностью во всем мире сегодня пользуются японские комиксы «манга» – графические новеллы с характерным стилем рисунка. Сегодня это слово вызывает у широкой публики образы большеглазых девушек и субтильных юношей, справа налево проживающих сюжетную линию романа в геометрических рамках разных форм и размеров. Однако родоначальники жанра, появившиеся еще в 12 веке, разительно отличались от современных образцов по форме и содержанию – это были не истории в привычном смысле этого слова, а наборы зарисовок, связь между которыми не всегда очевидна. Одной из значительных вех в истории манги является одноименный сборник художника Кацусика Хокусая (1760-1849). Нам удалось встретиться с профессором НИУ ВШЭ, доктором искусствоведения Евгением Семёновичем Штейнером, более десяти лет изучавшим «Манга» Хокусая, и поговорить о знаменитом японском художнике.
Что означает слово «манга»?
Его не так просто перевести, и правильно, что его не переводят, потому что двумя-тремя словами это сделать невозможно ни на один язык. Когда пытаются объяснить его значение, часто говорят, что это «разрозненные наброски», «random sketches». Это не так. У этого слова своя чрезвычайно интересная история, которая имеет древнекитайские корни. Вообще, «манга» – название одной китайской птицы, которая когда-то и в Восточной Сибири водилась. По-русски она называется «колпица», по-японски «бэрасаги», а по-китайски «маньхуа», или «манга» – теми же иероглифами, что и у слова «манга» в его современном значении. Один старый автор писал (и, вероятно, Хокусай это позаимствовал), что люди занимаются и тем, и другим, они и картины рисуют, и на музыкальных инструментах играют, занимаются всеми искусствами, но ни в одном особого мастерства не достигают. «А я, – говорил он про себя, – люблю только читать и только писать, и чем больше я это делаю, тем больше мне этого хочется. И напоминаю я себе некую старинную птицу по имени «манга», которая, как сказано в старинном китайском трактате «Шань хай цзин», летает над водами, клюет мелкую рыбешку, но чем больше летает, тем больше хочет и насытиться не может, вот так же и я». Из этого я вывел, что для Хокусая слово «манга» означает «ненасытно-разнообразные картинки», так я это и перевожу на русский.
В чем была основная заслуга Хокусая?
Он сделал самую широко известную первую мангу. Его «Манга» – это 15 небольших томиков, около 900 страниц и более 4000 сюжетов и мотивов. Я называю «Манга» энциклопедией старой японской жизни в картинках. Хокусай стал Хокусаем, а именно самым главным японским художником. Как я люблю говорить, Хокусай – это «наше японское всё», как Пушкин для России, именно потому, что он умел синтезировать всё то, что делали до него. Он совершенно безбоязненно брал идеи из любого источника. Это были китайские пособия для начинающих художников или художников-любителей со всякими образцами разных мотивов, предметов, физиономических типов или рыб – всего этого в «Манга» у него много. Китайские энциклопедии с картинками, а также их японские аналоги, где рассказывалось о диковинных существах, растениях, животных, странах, часто содержали картинки, которые он более-менее близко, а иногда с вариациями, перерисовывал. Кроме того, были книжки с комическими рисунками, которые были популярны в Японии два-три поколения до него – «Тоба-э», или «картинки в стиле Тоба», был такой художник. Главное в Хокусае было не то, что он все с нуля изобрел, а то, что он подвел итог очень длинной традиции китайских и японских книжек-картинок «э-хон».
Как выглядели его сборники? Это были книжки, альбомы, свитки, или отдельные листы?
Это были типичные китайско-японские книжки, которые листались справа налево и в которых картинки и текст были напечатаны только с одной стороны. Бумага была тонкая и краска проникала на обратную сторону, поэтому нельзя было печатать с двух сторон. Две страницы были на одном листе, затем их сгибали и со стороны краев бумаги связывали шелковыми нитями. В результате в середине листа получались пустые страницы, а каждый лист напоминал мешок. Такой способ брошюровки назывался «фукуро тодзи» – «брошюровка мешком». Они были довольно тонкие, 30 двойных страниц или 60 ординарных, чуть меньше сантиметра в толщину.
Каким образом печатались эти книжки?
Книжки-картинки печатались с трех досок. Это основная доска, где был черный контур, и дополнительные доски, которые смазывали каким-то другим цветом и накладывали так, чтобы цвет попал в контур. Затем лист бумаги прикладывали на другую доску, и это уже был другой цвет. Таким образом, в «Манга» Хокусая таких досок и, соответственно, цветов было три: черный, серый и желтовато-розоватый. Это была дешевая печать. Отдельные листы, например, гравюры того же Хокусая с Фудзи или Утамаро (Китагава Утамаро – японский художник эпохи Эдо, 1753-1806 – прим. ред.) с его «Тремя красавицами» (гравюра «Три знаменитые красавицы», 1793 – прим. ред.) – это более дорогая печать на другой бумаге с применением подчас до 10-15 досок, более трудоемкий процесс.
Такие книжки мог кто угодно приобрести, или только богатые люди, как это было, например, в Средневековой Европе?
Надо начать с того, что в Средневековой Европе бедные не умели читать, крестьянам книжки были не нужны, а картинки они ходили смотреть в церкви или соборы. Витражи и настенные росписи были Библией для неграмотных. В Японии дело обстояло принципиально по-иному. Там была практически стопроцентная грамотность, несмотря на то, что письменность была в сто раз сложнее, чем алфавит в Европе. Другой вопрос – как далеко не самые умные, к тому же занятые работой люди находили время для учебы, как они овладевали письменностью. Тем не менее не крестьяне были главными потребителями таких книжек-картинок, в том числе «Манги» Хокусая, а горожане. У японцев была развита городская культура. Эдо (старое название Токио – прим. ред.) был весьма большим городом, в котором жило более миллиона жителей. Одно время он был самым крупным городом на свете. В городской среде работы Хокусая пользовались популярностью, хотя и самураи тоже любили «Манга». Его книжки были совершенно общедоступны. Например, одна картинка в лучшие времена, когда не было кризисов, стоила около 20 сэн. Сэн составлял одну сотую часть иены. Для сравнения: чуть-чуть дешевле, 16 сэн, стоила большая миска собы, гречневой лапши, которая служила практически полным обедом для простого народа в Эдо. Соответственно, стоимость такой картинки – это стоимость одного обеда, что было чрезвычайно дешево. Книга, естественно, стоила чуть дороже, но тоже была вполне доступна. Его книжки распространялись многотысячными тиражами и проходили через постоянные допечатки, перепечатки.
Как появилась первая книга Хокусая?
Один из псевдонимов Хокусая, коих у него было много, звучал как «Гакё Родзин» – «старик, одержимый рисунком». Он был одержим, поэтому рисовал всегда и везде: любой мотив, который видел вокруг себя, на любом клочке бумаги. Существует предание, что однажды, путешествуя, он остановился в городе Нагоя у своих поклонников. Они попросили художника устроить мастер-класс, который заодно решили совместить с обильными возлияниями, пирушкой. Хокусай нарисовал 300 набросков и ушел дальше, оставив им эти рисунки, а уже его поклонники их собрали в книгу, которая стала первым выпуском «Манга».
Она имела такой оглушительный успех, что Хокусая попросили нарисовать что-нибудь еще и продолжить. История очень красивая, но, может быть, не вполне правдоподобная. Я хронометрировал время и понял, что физически невозможно за одну ночь написать 300 самых простых набросков, потому что нужно еще отвлекаться и на походы в туалет, и на разговоры. По времени не получается. Рациональная основа за этой историей такая, что он, возможно, принес много набросков, потом их все показал, ими стали восторгаться, он оставил наброски поклонникам. Потом уже его друзья и ученики проделали большую редакторскую работу, которая заключалась в том, что они собрали, организовали, перерисовали по масштабу разные фигурки, а потом разложили их так, чтобы они органично вписались в одну страницу. Часто на одной странице было несколько разных мотивов и сюжетов, будь то человеческие фигурки или животные. Во всем этом большую роль сыграли другие люди, а не сам Хокусай.
Получается, что Хокусай не делал свои произведения в одиночку?
Конечно же нет. В Японии хорошо развиты формы коллективизма в разных видах искусства и в гравюре по дереву в особенности. На Западе есть такая аберрация – «Гравюра Хокусая» или «Какой потрясающий цвет Хокусая!» К цвету он имел самое косвенное отношение и гравюры не резал. Там нет такого понятия авторской гравюры, как на Западе, когда художник сначала придумывает тему, затем рисует эскиз и переводит его в материал: режет на дереве или травит доску, если это офорт, сам накатывает доску на печатном станке. После всего этого у него остается уникальное авторское произведение.
В Японии минимум 4 человека работали над произведением, и самым главным был даже не художник, а издатель. Это человек, у которого были технические возможности и нечто вроде типографии, у которого были деньги организовать производство и магазин или лавка, где конечный продукт продавался. Он, как правило, знал конъюнктуру и заказывал темы художнику. Например, очень популярной темой были 53 почтовые станции на главной дороге Токайдо между городами Киото и Эдо, а также 36 видов Фудзи. Всем нравилась гора Фудзи, издатель знал, что ее хорошо раскупят, и он мог сказать примерно так: «А давай, Хокусай, ты мне нарисуешь гору Фудзи». В зрелом возрасте, после пятидесяти лет, Хокусай был уже финансово самостоятелен, но долгое время откликался на запросы от издателя. Кроме эскизов он не делал практически ничего, разве что мог написать от руки, какой цвет он бы хотел видеть: тут красный, тут синий, тут желтый. Далее этот эскиз поступал к резчику, который переводил его в материал и изготавливал гравюрные доски. Это была технически самая сложная, тончайшая работа, поэтому на резчика учились более 10 лет. У него еще были подмастерья, которые выполняли менее квалифицированную работу. Существовал печатник, который накатывал краску, прикладывал бумагу, что тоже требовало специфических навыков. Таким образом, чтобы получить конечный продукт, работала целая команда. Я всегда говорю, что немножко несправедливо по отношению к печатнику, резчику и вдохновителю в лице издателя, что их имена не указываются.
Всегда ли Хокусай ладил со своим «коллективом»?
Он иногда жаловался, что резчики не повторяют в точности контуры его рисунка, где-то что-то изменяют, упрощают, чтобы было полегче. В частности, в одном письме он жаловался, что резчик, которого ему дал издатель, делал носы у всех персонажей такими, как их изображал Тоёкуни. У этого художника была собственная манера рисования. Резчик так набил руку, как-то так поворачивал резец, что все носы у него получались на один манер. Хокусаю это не нравилось, но он ничего поделать не мог.
У вас лично есть какая-то одна любимая картинка Хокусая?
Одной такой картинки у меня нет, поскольку их у Хокусая тысячи, и выделить что-то одно очень сложно. Но у меня к его гравюрам не просто профессиональный интерес, конечно же, мне нравится всматриваться, заниматься «медленным чтением» картинок – иначе я бы просто не стал это изучать.
Автор аннотации Татьяна Зайцева
Интервью брала Владислава Смирнова
