Автор: Маргарита Плоткина
Важная разница между индийским буддизмом и японским дзэн – это отношение к телу. В Индии считалось, что укрощение тела и его желаний приводит к духовному росту и очищению (так, в Махапаринирвана-сутре говорится, что «почитать свое тело за столб огня называется самоисправлением», подчеркивается важность уничтожения плотских страстей). Японские же мастера (ярким примером является Иккю Содзюн) своей жизнью доказывали, что естественные нужды тела – неотъемлемая часть духовного опыта и дороги к просветлению.
Буддисты традиционно придерживались высоких моральных принципов и прикладывали усилия к сохранению строгого идеала чистоты. Стремление сохранить невинность шло вразрез с естественной тягой к страсти. Учение неизбежно разделилось на бескомпромиссную моральную строгость и отречение от каких-либо идеалов во имя высшей истины, стоящей выше добра и зла, понятий добродетели и греха. В частности, буддизм Махаяны считал, что Истина открывается лишь тем, кто осознал мир желаний и способен преобразовать его. Например, в одной из сутр Праджняпарамита рассказывается история о двух монахах, один из которых воплощал идеалы чистоты, но попал в ад, а другой, нарушавший законы, обрел просветление. Эта история подтверждает важность нарушения правил как доказательства пробуждения1. Внезапное изменение чувств, вызванное каким-либо желанием, не оскверняет человека, но помогает ему приобщиться к мудрости Будды. Высшая истина превосходит известные человеку категории. Традиционная мораль – часть человеческой культуры, и для приобщения к высшей истине она должна быть преодолена или «нарушена» (transgressed), чтобы нарушить право, но постичь Закон.
В корейской традиции есть история о двух монахах, живших в соседних кельях. Однажды ночью в их двери постучалась женщина, сбившаяся с пути, и попросила ночлега. Первый монах не пустил ее, а второй приютил у себя. Когда она приняла ванну, то позвала монаха присоединиться к ней. И когда он это сделал, то почувствовал, как его сознание вошло в состояние концентрированного блаженства, кожа приобрела золотистый оттенок, подобно воде в ванне, а сама бадья превратилась в основание лотоса. Женщина оказалась воплощением бодхисатвы Авалокитешвара, а монах обрел просветление. Такие истории показывают, что примитивные, естественные желания иногда могут быть частью пути, ведущего к освобождению, нирване2.
Дзэн пришел в Японию примерно в 6 веке, а в 7в. буддизмом заинтересовался принц-регент Сётоку Тайси и построил первые буддийские храмы, активно способствуя распространению новой религии. В эпоху Нара было построено много провинциальных храмов (яп. кокубундзи)3, и буддизм стал пользоваться популярностью. Одними из первых в Японию прибыли представители патриаршего дзэн, наследники учения Бодхидхармы (монах Досё, основавший школу Хоссё) и Северной школы (Дао-Сюань, Сэйкё), укоренившие традиции медитации. В период Хэйан эта традиция ушла в тень, пока активно действовали школы Тэндай и Сингон, специализирующиеся на теоретической философии и мистических ритуалах (эзотерические культы Миккё).
Расцвет дзэн в Японии пришелся на период Камакура и последующие, вплоть до реставрации Мэйдзи. Дзэнские монастыри пользовались расположением как сёгунов, так и императоров, получая от них ощутимую поддержку. Например, основатель Южного двора, император Го-Дайго благоприятствовал монастырю Дайтокудзи, наиболее точно следовавшему традиции Чань. Сёгун Асикага Ёсимицу в 1386 году ввел иерархическую классификацию храмов. Крупные монастыри, входящие в систему Пяти Гор (сообщество наиболее влиятельных монастырей, яп. годзан), представляли собой обширные комплексы из нескольких зданий, обычно следовавших определенной схеме, и включали в себя прилегающие территории с садами.
Среди храмов, построенных в период Камакура и сохранившихся по сей день, можно назвать Нандзэндзи, Тэнрюдзи, Сёкокудзи. В период Муромати были созданы резиденции двух сёгунов из рода Асикага, позже названные Кинкакудзи и Гинкакудзи – (досл.: Золотой и Серебряный павильон). Являясь, несомненно, религиозными центрами, храмы также привлекали культурных деятелей, образованную аристократию и политических беженцев. В стенах монастыря любой мог отречься от прежней жизни, взять новое имя и начать свой путь заново как буддийский монах. Некоторых еще детьми отдавали в монастырь – нежеланных детей или тех, кому грозила опасность по политическим причинам. Так изучал буддизм с детства Иккю Содзюн, один из самых известных дзэнских мастеров в японской истории, герой народных историй и анекдотов. Согласно биографическому труду, составленному его учеником Бокусаем, Иккю – внебрачный сын императора Го-Комацу4.
В монастырях с давних времен сложилась строгая иерархия, и последователь дзэн проходил много этапов за свою жизнь. Путь начинался с положения послушника, затем – становления монахом. В зависимости от школы различалось наполнение обучения: пропорция в использовании коанов, изучении сутр, дзадзэн (сидячая медитация, на ней специализируется и по сей день школа Сото) и других видах медитаций (общественная работа, чайные церемонии, искусство). В школе Риндзай практиковали удары палкой и резкие выкрики кацу (кит. хэ), которые оживляли монахов и помогали им не засыпать во время медитации, а также подталкивали к внезапному просветлению, порожденному неожиданным громким звуком, рассекающим тишину. Когда монах переживал сатори (вспышку озарения), он, следуя традиции, складывал гатха (яп. сёгэ) – стихотворение-заключение о пережитом опыте. Оно служило одновременно и дополнительным упражнением, и испытанием, подтверждающим прохождение обучения. Если мастер принимал это стихотворение, то монах получал инка – официальный документ, свидетельствующий об истинности опыта и передаче дхармы5.
Сложившиеся традиции почитаются и сегодня, благодаря чему учение так хорошо сохранилось. В храмах продолжают следовать строгим правилам касательно ведения хозяйства, повседневной работы и расписания медитаций. Дисциплина остается важным инструментом практики, а интерес к буддийским текстам не угасает. Кстати, голландец Янвиллем Де ван Ветеринг написал весьма правдоподобную книжку о жизни в киотском дзэн-буддийском монастыре, называется «Пустое зеркало» или «Япония. Год в дзен-буддийском монастыре». Вот названия некоторых глав: «медитация это больно», «несостоявшееся убийство и поход по магазинам», «день без стыда и сатори в веселом квартале». Так и тянет почитать, да?
